Татьяна Николаевна Баштанова родилась 17 мая 1948 года. Она закончила Горьковское театральное училище, по окончании которого работала в Армавирском театре (1969-1970) и Барнаульском Краевом драмтеатре (1970-1977). В Магнитогорском драматическом театре работает с 1977 года. В ее творческой биографии большое количество как театральных, так и киноработ. 

ой, до 45 лет. Я играла все главные роли. Была так востребована, что и не помню, как у меня сын рос. За руку водила его в театр, из театра; подрос - был дома один… Потом, с возрастом, пришли другие люди, молодые. Другие режиссеры, которые привезли своих актеров. Конечно, стала не такой востребованной, но и амбиций мало стало. Поэтому менять в 45 лет профессию человеку, ничего не умеющему…

- Мне кажется, что у актеров еще и склад ума другой. Столько сил тратить на репетиции, с утра до вечера…

- Поэтому люди и с истрепанными нервами. Вот у меня совершенно истрепанные нервы. Совершенно. Как тряпки. 

- Если бы Вы могли что-то изменить, то не стали бы? Не пошли бы учиться на кого-нибудь другого?

- Мне очень сложно. Иногда я задумывалась: если бы не актрисой, то кем? Следователем, сыскарем или врачом. Вот такие мелькали мысли. 

- Расскажите, пожалуйста, о структуре актерской работы.

- Пожалуй, мне и в голову не придет более зависимой профессии, чем профессия актера. Актер зависит от режиссера, от партнера, от себя самого, от осветителя, от радиста, от рабочего сцены, от реквизитора, от пошивки, от костюмера - от всех, просто от всех. Допустим, я выхожу на сцену с монологом, играя центральную роль, а на меня не дают свет. Все. Зритель начинает нервничать, и центральная речь уходит, ее нет, а значит, что нет и работы, нет спектакля. Если ты знаешь, что здесь у тебя, например, всегда лежит сигарета, а на спектакле она оказывается на метр дальше - все. Таких случаев в моей жизни было множество, поэтому и нервы истрепанные…

- Влияет ли характер актера на его работу?

- Да, конечно. Я считаю, что актер как солдат: ему сказали - делай так, и он просто: “Есть!”. Что, чего, как, почему, зачем - это твои дела, говорит режиссер. Мне нужно, чтобы ты стоял здесь и говорил так. А внутренние позывы, мотивация - это твои дела, твои проблемы. Работай. 

Я не могу сказать, что я капризная. Я солдат. Но иногда я просто не понимаю, что хочет режиссер, не могу соотнести голову и сердце, и никак ничего не получается у меня. Я прошу: объясните еще, еще объясните, не могу, не получается. А бывают режиссеры, которые говорят: “Ах, ты не понимаешь? Ну и тьфу на тебя”. Если не любит тебя режиссер, он ставит тебя в темноту. Выходишь, а свет на тебя не направлен. Но в нашем театре замечательный коллектив, я очень его люблю. Например, одна наша актриса уехала работать в Нижний Новогород. У нее там премьера. За 40 минут до начала она пошла делать прическу, возвращается, а ключа от гримерки нет. Она без костюма, без грима, только в прическе. За 15 минут до премьеры какая-то уборщица кое-как нашла валявшийся где-то под лестницей ключ. Вот это интриги! Изысканные, омерзительные интриги…

- У нас такого нет в театре?

- У нас нет, нет. Может, я не знаю каких-то внутренних дел… Но нет, у нас никогда такого не было. У нас очень чистые и честные отношения. Просто нормальные. 

- Как актерская работа отражается на личной жизни?

- Семьи зачастую актерские: он и она актеры, как мы с мужем были. Я занята больше мужа в репертуаре, играю больше. И на Алтае так было, в Барна

- Когда Вы решили стать актрисой?

- Это очень сложно… У меня такое ощущение, что всегда. Я просто о другой профессии и не думала. Да и об этой не думала. Я всегда пела, танцевала, но не думала именно о профессии актрисы. 

- Хотели выступать на сцене?

- Да, с детства. И пела, и танцевала. Тогда были еще комнаты культуры при домоуправлениях, где выступали жители. И мы пели с подружкой. 

- А как ваши родители отнеслись к Вашей идее стать актрисой?

- Хорошо. Папа нет, но он не имел большого отношения к воспитанию детей. Мама да, она тоже пела, тоже была актрисой. Она занималась тяжелым физическим трудом, но после работы она пела, была солисткой хора. 

- Вы решили сразу после школы поступать в театральное училище?

- Да, сразу после 8 класса я поступила в Горьковское театральное училище. Я, конечно, занималась и в кукольном кружке, и в танцевальном, и в кружке сольного пения, и в драматическом. Вот после драматического, в котором я занималась класса с 6 по 8, я целенаправленно пошла учиться дальше.

- Было трудно учиться?

- Очень, очень трудно. Практически никто не уходит сам, обычно выгоняют… Но поступить безумно трудно. У меня было амплуа социальной героини. Сейчас у актеров нет амплуа, но раньше были травести - актрисы, которые играли детей, инженю - молодые и бойкие, лирические героини, социальные героини. Тогда на курс набирали по такому принципу, чтобы в группе были представители всех амплуа. В театре так и должно быть. Говорят, что если в театре нет Гамлета, не нужно брать “Гамлета”, пьесу. 

Когда здравомыслящие люди понимают, что не будет ни личной жизни, ни свободного времени, если плотно занят в репертуаре. А если неплотно, то твои амбиции очень ущемлены, и ты чувствуешь себя ненужным ни в этой жизни, ни в профессии… Никому не нужным. Это тяжелое состояние. Нередко актеры, особенно в молодости, невостребованные или в силу каких-то причин перестающие быть востребованными, начинают пить, начинается депрессия, и кончается это психушкой. Очень со многими это происходит. Если они не пьют, то в депрессии. Тяжелая профессия. Все время хочется работать, работать, работать, работать, работать - куда?! Но только работать, чтобы не выпасть из обоймы, чтобы не чувствовать себя выброшенным из этой жизни. 

- У Вас не было мысли сменить профессию?

- Нет. Я всегда была очень востребованнуле, и здесь так. Естественно, амбиции, а он еще и мужчина, а еще и актер, который меньше получает и меньше работает… Хотя он талантливый человек, очень. Но это вкусовщина режиссерская - не видят его, а меня увидели. Естественно, это накладывает отпечаток на личную жизнь. Он раздражается, у меня времени нет, я прибегаю и впопыхах начинаю готовить ужин, он начинает: “Ну неужели ты не можешь?..” и так далее. И в конце концов, конечно, это приводит к разрыву, как случилось и у нас здесь. Очень многие так. Хотя бывают и исключения, как, например, наши Коля Савельев и Лена Савельева. Эти гениальная пара! Они настолько притерлись, уступают, любят друг друга, что я на них смотрю, и мне на душе хорошо становится. Такие пары очень редко складываются. Обычно держатся пары, в которых один партнер актер, а другой нет. 

- А как с детьми? Все время с собой в театр?

- С собой. У меня Алешенька еще ползал по паласу на Алтае. У нас в гримерке был огромный палас, набросаешь на него игрушек, закрываешь его и идешь на сцену. А он играет. Вот так в театре и рос.

- А во время беременности?

- Я во время беременности играла Женю Комелькову по повести Бориса Васильева “А зори здесь тихие”. На 7 месяце я уже поджималась с помощью корсетов, корректирующего белья, но все равно никуда живот уже не денешь. В конце концов я выходила уже ремнем, снимала его, обыгрывала и работала без ремня, потому что зритель все время смотрит на живот. И через месяц я уже родила семимесячного ребенка, не доносив. Возможно, все это и повлияло...

- Он не захотел связать свою жизнь с театром?

- Нет. Я все время его отговаривала, рассказывала о проблемах, о зависимости… Но он сейчас достаточно известный в городе человек. Вы молоды и не знаете его, но для 30-45-летних имя Алексея Калабухова не пустой звук. Благодаря ему я знаю все рок-ансамбли, я люблю тяжелый металл. Не весь день, как он, но слушаю. Когда в театре были концерты, я тоже на них ходила. Мне нравится атмосфера, раскованность, свобода. Там люди искренние. Им интересна группа - они пришли в зал, не интересна - они ушли из зала. 

- Чем отличается работа в кино от работы в театре?

- В театре - планомерные репетиции в течение одного, двух, трех, четырех, пяти месяцев. Мы ищем нюансы, особенности характера, мотивы поступков героев… Разбиваем по действиям, видим глаза партнера. А кино - это производство: мне дали текст, я выучила его. Например, когда в Киеве были съемки, нас привезли в пивнушку (я играла спившуюся женщину), дали настоящего пива. Знаешь текст? Знаешь текст. Вот тебе партнер. А я ее первый раз вижу. И все, мотор!

Кино, конечно, ближе к действительности. Я пью пиво, общаюсь с человеком, которого вижу первый раз. Она свой образ несет, я свой образ несу. Это ближе к жизни - без репетиций, без всего. У нас было всего 2 дубля, мы очень быстро сработались. Сразу после этого запись просматривают.

В кино все делают монтажер и режиссер. Они могут снять сначала финал, потом начало. Зачастую люди, работающие в кинопроизводстве, даже не знают, кто занят в фильме. Они эпизодически встречаются с партнерами, а иногда и без партнеров: ставят двоих людей спина к спине и берут лицо одного из актеров крупным планом, будто они общаются, а на самом деле они и не видят друг друга. 

- Можно ли сказать, что работа киноактера легче театрального?

- Трудно сказать, легче или сложнее - она другая.

- А психологически?

- В кино легче, потому что если не получился эпизод, то его переснимают. В театре же у тебя нет второго шанса, не получилось - все. Зрители выходят и говорят: “Боже мой, кто ж мне говорил, что это хороший спектакль? Это…”. А когда спектакль получается - зритель в восторге, это нечто! А в кино так: сыграл, режиссер посмотрел, высказал одобрение и пошел снимать следующий эпизод. При монтаже часто вообще вырезают целые роли. Актер снимался, а в фильме не появился. 

- У Вас были роли, которые долго не давались, когда Вы не могли понять мотивацию героини?

- Конечно. Это мученический, совершенно мученический процесс. Иногда идешь по улице и ловишь себя на мысли, что люди на тебя оборачиваются. И ты понимаешь, что что-то делаешь - это называется “публичное одиночество”. Как ребенок, который играет и не обращает внимания на окружающих. Вот и мы как дети. Идет взрослая женщина, машет руками. Естественно, что люди на нее смотрят с подозрением: не сумасшедшая ли. И многие актеры так, почти все. 

- Что Вы можете сказать о магнитогорской публике? Меня всегда очень возмущают люди, которые считают допустимым отвечать на звонки по мобильному телефону в театре - это ведь совершенно разрушает волшебную атмосферу. 

- Конечно, это недопустимо, это просто невежество, неуважение к труду человека, который там на сцене. Он работает, он нервы тратит для тебя. Главное, что перед каждым спектаклем просят выключить мобильные телефоны. Очень многие маститые московские актеры просто останавливают спектакли: “Так, выключите телефон или выйдите немедленно!”. Это очень выбивает. 

- Получается, что у нас очень невежественная публика?

- Большинство зрителей нормальные, самые невежественные - школьники. Им все равно, куда их привели. У нас очень сдержанный зритель, очень. Многие гастролеры отмечают, что нашего зрителя расшевелить практически невозможно. Да и вообще, человека расшевелить невозможно, если он сам этого не хочет. 

В Уфе настоящий зритель. Я не знаю, как его воспитали. Там практически после каждой реплики звучат аплодисменты. Они так эмоционально, нутром воспринимают происходящее на сцене!..

- Как Вы думаете, с чем связано такое состояние магнитогорского зрителя?

- Я не думаю, что это связано с климатическими условиями, потому что сибиряки в еще более жестких условиях живут, но они другие!

- Возможно, дело в недостатке культуры, культурного образования?..

- Возможно, возможно… И еще очень многое зависит от руководства города. Если руководство любит театр и ходит в театр, за ним тянутся: начальник пошел и я пойду. И потом они привыкают ходить, и ходить в театр становится престижно. А когда верха наплевательски относятся верх, то простой зритель тоже будет так относиться. Если ходить в театр не считается престижным, люди перестают туда ходить, они не хотят питаться эмоционально. Рыба гниет с головы. 

Очень многие мои знакомые говорят, что раньше любили ходить в театр, а сейчас перестали - возраст. Я понимаю, что молодость уходит, но радость и молодой задор нельзя сравнить в возрастными делами. Но всегда можно сохранять молодую энергию, хотя это очень сложно. Проще надеть фартук, не мыть ноги, не умываться, чем взять себя в руки, выпрямиться, подтянуть живот и идти, словно королева. Такую женщину всегда видно.

- Если выдается немного времени для отдыха, как Вы его проводите?

- Очень сложно на это ответить… Я читаю, сижу за компьютером, где тоже читаю, но главное мое хобби - это сад. Я люблю возиться в земле, черпать оттуда энергию. Вчера выжала яблочный, сегодня засолила огурцы, пришла к Вам, а потом иду на День рождения к нашему замечательному актеру Юрию Дуванову, заслуженному артисту России, которому исполнится 60 лет. Он мой друг, партнер, я его очень уважаю, он замечательный человек. 

- Как с годами меняется отношение к работе?

- Усталость появляется, но не к работе. Уже не хочется хватать все роли и чтобы они обязательно были главными. Амбиции уже ушли. Лучше мне поменьше роль, но пусть она для меня будет, для моего сердца, чтоб я ее полюбила. Амбиций нет, пусть роль будет небольшая, но чтоб когда я вышла на сцену, у меня прерывалось дыхание от любви к этой женщине!

- Каких персонажей Вам нравится играть больше - положительных или отрицательных?

- Это вопрос амбиций. Хочется играть положительных героев, потому что их любит зритель. Чем лучше ты играешь отрицательного героя, тем сильнее он тебя ненавидит. Профессия актера женская, потому что ты хочешь, чтобы тебя любили. Но интереснее играть отрицательных героев, интереснее выискивать оправдание их поступкам, понимать его мотивацию. Хотя это и неблагодарное дело.